о вечном женском (мужчинам не понять)

То ли сердце, то ли мозг, то ли какая другая часть того что называюсь «я» просит грустных песен. Тех песен, где рифмой к слову «любовь» станет обязательно слово «боль», слово «счастье» не рифмуется, а «ты» стоит где-то бесконечно далеко от «я» и «мы». Песен таких много. Они почти все такие и есть. Их же и пишут тогда когда… Еще хочется грустных фильмов, со «смыслом». В данной ситуации это значит те, которые заканчиваются трагично, в которых есть «тот смысл». Тогда на короткие пять минут приходит утешение «жизнь тебя научит». И вдруг в какой-то момент заметишь: голос отчего-то похож на голос героини, и жесты, и даже мимика. Но это ненадолго. Завтра  найдется новый фильм, с новой героиней, с прежним «смыслом». Еще обычно в такие моменты хочется выпить. Мне кажется что хочется всем, даже тем, кто не пьет. Просто кто-то пьет чтобы забыться, кто-то чтобы расслабиться, кто-то чтобы плакать вволю, а кто-то потому что героиня фильма тоже так тянула коньяк, в который падали соленые слезы. Стихи… это отдельная тема. В юности в такие дни их пишешь, мнишь себя Цветаевой. Позже, начинаешь читать. Вдумчиво, бережно, каждый раз понимая «это про меня», каждый раз встречая тот самый «смысл». В такие минуты стихи легко ложатся на память, проникают в самые глубокие слои души, бередят там все, даже то, что уж лучше спало бы спокойно. В такие моменты мысли лишь об одном и том же. И все время это назойливое: «иметь силы, мужество, пережить…». В такие моменты хочется ехать, кажется, что навстречу свободе, на самом деле в ожидании, напряжении, иллюзии. Пейзажи за окном рождают в душе строки, но потом вдруг спохватишься и поймешь: «да это ж Пастернак написал тыщу лет назад, а это и вовсе Ахматова». Свои стихи идут без рифмы, скорее напоминают текст письма или телефонный звонок, который не даешь себе права сделать. Природа живет своими законами. Но мне она интересна лишь как очевидец и свидетель моей тоски. Даже природу я предаю во имя это лжесвятой печали. И снова как кинолента от первого до последнего дня, до сегодня, до сейчас. И каждый раз кино это новое, будто новые камеры сняли. И каждый раз невыносимо больно, но интересно, до самого конца, до самого сейчас.

А вокруг жизнь. Не просто жизнь, жизнь то она всегда идет, независимо от нас. Моя жизнь. Та, которой бесконечно мало на все те планы, мечты, цели, что были так важны, но стали так тусклы сейчас. Идет жизнь, пока я в плену у этих песен  без слов надежды, стихов великих женщин и мужчин, фильмов где главная героиня Смерть, и рюмкой коньяка, который непривычно и противно бьет в нос. Жизнь идет пока я в плену у всего этого, кинув под ноги киношным дивам то, что было по-настоящему моим, но стало мною забыто. Мечтая о свободе, сама себя окружаю тем, что вгоняет меня в рабство самообмана. А жизнь идет. У меня есть моя забытая жизнь, и она идет несмотря ни на что, вопреки всему, благодаря Ему.