Никаких гвоздей

Мы сидели и  говорили ни о чем. А о чем еще могут говорить едва знакомые люди, случайно встретившиеся в автобусе?  Впереди около часа пути, и нужно было как-то развеять гнетущую паузу, стоявшую между нами. Это со своим людьми можно молчать и не думать о том, как и о чем строить фразы. Андрей что-то говорил о своей работе и спрашивал о жизни наших общих знакомых. А потом вдруг спросил, ходят ли еще наши волонтеры в детские дома и к одиноким старикам. «Да, - говорю – конечно».  А потом он вдруг рассказал историю, которую вот уже столько времени не могу забыть. Его  история, искренняя и такая простая. Возможно, как Родина начинается «с картинки в букваре», так и человечность рождается с какой-то мелочи, намека, предчувствия.

"Знаешь, - начал он, -  часто, можно услышать такие истории, как человек пришел в волонтеры, я просто восхищаюсь. У меня нет такой истории. До поступления в университет, мне даже особенно в своей жизни и вспомнить нечего: все  как у всех.  А потом на меня нашло какое-то уныние. Не могу объяснить. Все с виду отлично: работа, друзья, родители, слава Богу, живы и здоровы:

И, вроде, жив и здоров,
И, вроде, жить не тужить.
Так откуда взялась печаль?

Иногда так тошно было, что ничего не помогало. Стыдно сказать, о смерти я не думал, но и о жизни тоже думал все меньше. Друзья и коллеги куда-то ходили, что-то делали, звали меня с собой, а мне плевать на них и на их увлечения и интересы. Ушел в себя. Однажды друг позвал в дом престарелых, как он выразился «тоску развеять». У меня, знаешь, есть такой странный друг – Степа. Он вечно с какими-то идеями носится, что-то придумывает, куда-то встревает, чудак, одним словом. Я сначала-то думал, что он о моей тоске говорит, но потом понял что не только обо мне речь. Мы зашли к одному ветерану. Скажу честно,  я его помню плохо. Поразило меня тогда окно в палате. Я даже не помню, как его звали, я и не пытался запомнить -  знал, что все равно сюда не вернусь больше.  Удивительно, что не старик поразил, а именно окно. В нем будто осуществились и мое уныние и тоска и эти глупые предчувствия. Была весна, погода замечательная, окно было заклеено бумагой (раньше деревянные окна заклеивали от сквозняков), а форточка была заколочена двумя гвоздями. Окно было пыльное. И в палате было тускло, душно, чем-то затхлым пахло, может так пыль пахнет? Эти гвозди – два ржавых, изогнутых и каких-то вечных. Уверен, они не один год заколочены в эту форточку намертво, без шансов их вытащить. Я вот так стоял и думал – везде весна, а  здесь нет, не добралась сюда. Даже в окно не  видно ее и не слышно. Птицы прилетели –  не слышно. Солнце светит - не видно через эту пыль и плотные какие-то коричневые уродливые шторы. На улицу этот старик уже давно не выходил, у него с ногами проблема. Так ладно бы на улицу, хоть бы в окно солнцу радовался бы! Так стало мне тошно и страшно. Помню, вышел я тогда на улицу, и что-то изменилось. Думал, что только в книгах такое бывает: но действительно жизнь изменилась. Спросишь как? Не знаю. Все стало иначе. Мне теперь как плохо становится, я только эти два гвоздя ржавых вспомню и все, попускает сразу, на душе сразу светлее. Что это со мной было? Ты понимаешь?".

Помню, смотрела тогда на Андрея и завидовала. Завидовала тому, что иногда вот так душе нужно всего два гвоздя, ржавых и изогнутых, чтобы изменить  отношение к жизни. Где то мои два гвоздя?